Солнце в зените жарило одуряюще. Очень хотелось пить. Баклажка захваченной с утра на кухне подкисленной тухлой болотной воды, кончилась ещё час назад, и с тех пор с каждым часом пить хотелось всё больше и больше. Лагерный повар Куру Ла Дуа-гу, прозванный в лагере за лень, молчаливость и пристрастие постоянно что-то жевать «Жрачка Ку», или просто Ку, или Жрачка, не утруждал себя излишними телодвижениями, и поэтому пригодная для питья вода в лагере кончалась уже с утра.

    По крайней мере, так стало последние две недели. Большой двухвёдерный котёл кипячёной торфяной воды, с добавленными для вкуса парой, а то и несколькими горстями собранной здесь же, на соседних кочках прошлогодней, вялой клюквы, уже к полудню обычно кончался. А потом приходилось долго мучительно терпеть жажду до вечера, когда Жрачка Ку выбирался из своей палатки, продирал сонные, слипающиеся после дневного сна глаза, и лениво плёлся к лагерной кухне, где его поджидали его обязанности.

    Жрачка Ку мог не торопиться. Выполнение норм по сбору железа и зачистки территории от любых взрывоопасных материалов, на него не распространялось. Его норму выполняли другие. Сам же он своим исключительным положением был обязан только одному своему умению - умению великолепно готовить мясо. Пареное, жареное, варенное, печёное, солёное, малосольное со специями – любое мясо, в любом виде.

    Неизменным у Жрачки Ку было одно – что бы он ни готовил, это всегда было вкусно. И лагерная охрана, давно разобравшись с его талантом, неизменно освобождала его от любых занятий, непрофильных его основной специализации – искусству повара.

    Большой, худой ящер с сероватой от старости шкурой, медленно наклонившись, подобрал со дна ручья, в который он забрёл, спасаясь от жары, небольшой осколок кремния. Тщательно протерев его, поплевав на него и ещё пару раз тщательно вытерев, положил под язык и довольно зажмурился. Теперь можно было, посасывая камешек дотянуть до вечера.

    Он с сожалением посмотрел на текущую между ног воду. Пить её было нельзя. С самого начала, ещё несколько лет назад, выше по течению, охрана лагеря устроила отхожее место, прямо посреди ручья, для сокрытия следов своего здесь присутствия, и с тех пор воду из этого ручья пить не рекомендовалось. Не соблюдавшие этого нехитрого правила быстро потом отправлялись на местное, с каждым днём увеличивающееся кладбище. Хотелось надеяться, что его минет чаша сия.

    Есть трупы умерших от дизентерии лагерников, охрана отказывалась категорически, несмотря на прямой приказ своего начальства. Поэтому, за прошедшие два года местный погост разросся. А вот перенести отхожее место в низовья, ниже по течению, чтоб в лагере всегда была чистая питьевая вода, охранники не соизволили.  

    Вот тогда, два года назад, все в их полевом исследовательском лагере Имперской Академии Генетики поняли, что они смертники. Кураторы старого Императора, приставленные к лагерю для сохранения секретности, не предусматривали, чтобы кто-нибудь выжил после окончания эксперимента.

    Ящер, приставив ладонь козырьком ко лбу, всмотрелся в группу копающихся в старых, оплывших траншеях людей. Это были новенькие, вчера пригнанные с последним продуктовым обозом.

-         «Что-то последнее время появилось много новеньких», - ворохнулась у него в голове беспокойная мысль.

    Новенькие в лагере это было изменение режима, а любые изменения не несли ничего хорошего. По крайней мере, за последнюю пару лет он в этой истине достаточно убедился. Был и ещё ряд косвенных признаков, подтверждающий эту нехитрую мысль.

    В лагере началась подготовка к инициации. Молодых подгорных ящеров готовили к инициации в воины. А одним из непременных атрибутов такой инициации обязательно должно было стать ритуальное поедание мяса врага. А врагом для новой генерации подгорных ящеров были все: что высокие, двухметрового роста имперцы из внутренних, коренных земель Империи, что обычные люди, независимо ни от роста, ни от комплекции, ни от видовых между собой различий.

    Старый ящер привычно поморщился – прошлое образование и долгая, многолетняя работа в Имперской Академии Генетики давала о себе знать. Ему постоянно хотелось что-то анализировать, обобщать и делать выводы.

    Ящер медленно и осторожно пробирался по оплывшим от времени руинам бывшего города, стараясь ступать осторожно и не касаться стен полуразрушенных зданий. Сложенные из блоков известняка, вырванные из своего мира мощью поискового   заклинания, они держались буквально на честном слове. Поэтому, даже подходить к ним было опасно, но это совершенно не останавливало охрану, каждое утро выгонявших пленных из лагеря на обследование руин и поиск оружия.

    Лагерь здесь, в этих болотах был создан с единственной целью – поиск остатков огнестрельного оружия, попадающего в этот мир в результате разного рода магических экспериментов имперских магов. А остатки – это было единственное, что попадало сюда в результате их экспериментов.

    В своё время это место и забросили имперские маги из-за того, что ничего толкового сюда не попадало. По большей части это было, как правило, что-то сломанное. Но хоть и редко - попадалось и целое оружие, в прекрасной сохранности.

    Для имперских магов этого было мало, почему они практически сразу это место и бросили, а вот для подгорных ящеров, не избалованных магическими талантами в своей среде – это оказалось в самый раз. Им и такого было довольно. Тем более, что раз запущенный механизм переноса неизменно срабатывал снова и снова с регулярной очерёдностью. О чём, кстати, так никогда и не узнали имперские маги, последних представителей который в этом лагере съели их бывшие подопечные пять лет назад. Тогда собственно и закончились все имперские эксперименты магиков на этих болотах, и в столице было принято решение покинуть это место силы, как безперспективное.

   Были и другие, намного более результативные участки, где при намного меньших затратах и сил, и средств, достичь можно было несоизмеримо больше.

    Одного только высококачественного оружейного металла в таких местах собирали в удачные годы до половины суммарного объёма выплавки имперских железодельных заводов.

    Поэтому на том, добытчивом фоне, этот глухой угол никому не нужной заболоченной тайги, значительно удалённый к тому же от всех основных металлургических центров империи, не котировался. Один вывоз металла из этих болот чего стоил. Почему его и бросили.