-               Вываривают варенье до такой степени, что получают тягучую массу, что при застывании становится мягкой, жёсткой и пластичной, принимая любую форму, куда её заливают. Это употребляется в пищу как сладость.

-               Из всего вяленого продукта крестьяне готовили зимой взвар, и пили для бодрости. Особенно приурочивая к весеннему периоду, когда организм ослаблен, но в основном на свадьбы, дни деревенских или городских праздников, а также иные празднества. Те семьи, что побогаче, могли себе позволить и постоянно пить этот взвар, особенно в конце зимнего периода, - повторился Корней. – Запасы, как правило, уже на исходе, и в деревне появлялся призрак надвигающегося голода. Тогда крестьянам, истощённым поборами баронов и изнурительной, полуголодной зимой, требовалось хоть сколько-нибудь дополнительных сил для предстоящей посевной.

-               Бражку же ставят на праздник Опахивания. В этот день вся деревня, коллективно проведя Первую борозду и обойдя ею всю деревню, после чего, восславив всех местных святых, и спев хором Святочную песенку про Богатый Урожай, всей толпой отправлялась за общий праздничный стол, накрытый из последних припасов. Первая чарка подносится, обязательно, местному священнику. Это, при отсутствии Хозяина деревни – барона, или князя, или же какого-нибудь дворянина. Если же барон, или поместный дворянин присутствовали на празднике, то первая и вторая и все последующие чарки выпивались во здравие Господина Барона, и ни один смерд не смеет, нарушить этот порядок. За нарушение, накладывается страшный штраф, в размере половины всего урожая. Штраф вкупе с ежегодным оброком гарантировано приводит всю деревню на погост от голода. Но из обречённой деревни никто уже не может ни уйти, ни сбежать. Вокруг устанавливаются даже не господские или боярские, а княжеские дозоры, которые жестоко и непреклонно заворачивают назад любое лицо, имевшее несчастье оказаться на тот момент в деревне.  И даже не работать смерды тоже не могут, ибо за отказ от работы и выправления оброка, виновные подвергаются таким чудовищным пыткам и истязаниям, что сломленные духом безропотно позволяют себя истреблять голодной смертью.

-               Знать же брезгует «мужицким пойлом». Брезгует, что взваром, что бражкой, и открыто его не потребляет. Хотя, в глухих замках и поместьях, в местах, где практически не отличить хозяев от их крестьян, шляхта отнюдь не лишает себя удовольствия потребить стаканчик-другой перебродившего сока шишко-ягоды.

-               Осенью, уже по окончании полевых работ, наступает время основных деревенских праздников. Вот уж где потребляются даже не литры, а десятки, если не сотни декалитров, что бражки, что взвара. Хотя, честно сказать, бражка, тем более для крепости сброженная до состояния мутного деревенского вина, по моему мнению, весьма дурного вкуса. Единственным её достоинством является состояние удивительно лёгкого, воздушного полёта, но только при умеренном потреблении. Перебравшие, или не знавшие в употреблении меры, не раз утверждали, что это удивительное состояние никак не определяется ни количеством, ни качеством, и больше всего похоже на состояние человека, казнённого посредством отсечения головы. Тело - отдельно, голова – отдельно. Так же и все прочие выступающие части тела приобретали полную независимость и свободомыслие.