Бедный кабатчик и представить себе не мог, каковым трактовкам, данного мальцом слова, требуется следовать. Однако, на удивление, безропотно, затратив на это целую ночь, вычистил огромное стойло свиней, показав в этом деле удивительную сноровку и умение.

-         Ну вот! Можешь же! Можешь! А то всё хлипкого пацана заставить норовишь. Не по товарищески это, не по товарищески, – заплетающимся языком, пьяно ухмыляясь, выговаривал мрачному хозяину изрядно к тому времени поддатый Димон.

-         Не успело ещё солнышко встать. А у нас всё готово, - орал Димон, бегая по обширнейшему двору и делая физзарядку.

-         Ты бы, вместо того, что бы руками махать, помог бы страдальцу то. Всё польза от тебя будет, - весело поддержал его Сидор, сам к тому времени изрядно пьяный.

-         Не-е-е! Раз сказал, чтоб дочиста. Значит – дочиста! И никаких гвоздей, - возразил Димон. – И это, будет справедливо.

-         Где ты их видел, гвозди эти. Да здесь за любой кусок металла удавятся, не то, что стойло вычистят.

-         Ну, вот он и вычистил, да заодно и понял кое-какие тонкости отношений.

-         Господа довольны? Я могу идти? – тяжело отдуваясь, прохрипел грязный, как та самая свинья, кабатчик.

-         Иди дорогой. Иди, - развернул его к ним спиной  и пихнул в сторону трактира, совсем уже пьяный Сидор. - Не стой здесь. Особливо, с той стороны. Иди отсюда. Да и мы поехали. Пора нам. Хоть и весело с тобой, да дела делать надо. Повеселились, и будет. Собирайтесь, хлопцы, по коням.

-         Вот и я повеселился с вами, господа. Век не забуду доброты вашей, - тяжело переведя дух, поклонился ему в пояс трактирщик.

-         Не забудь, дорогой. Не забудь, - согласно покивал головой Сидор. - А забудешь, ещё приедем и напомним. Чтоб знал, как с бедного человека последнюю рубаху снимать, да изгаляться, куражиться.

-         И глазками тут не посверкивай, - неожиданно начал он звереть, заметив злобный взгляд трактирщика, - а то у тебя, как я погляжу, ещё и коровки есть. Да и лошадушками бог не обидел. Так что трудов тебе хватит. От загона и до обеда. А то и до ужина и совсем не этого дня. Совместишь, как у нас говорят, время с пространством, - мрачно процедил сквозь зубы Сидор, раздражённо постукивая каким-то подобранным прутиком по голенищу.

-         «Не нравится мне эта вся история», - думал мрачный и не выспавшийся Сидор, покачиваясь в седле уже за околицей. «Хорошо, хоть парнишку с собой забрали, а то порубили бы его работнички упыря этого кабацкого. Вон как зыркали, напоследок то. Нет, не кончится эта история добром. Никак не могёт она так пройти. Надо ждать гадостей от кабатчика. Только вот, как и откуда?»

-         Корней, дружище! – обратился он к бывшему телохранителю. - Развей мои сомнения. Будь ласка.

-         Что, начальник, и тебя мысли точат? Чем всё это кончится?

-         Ха! Два раза. Ха! Ха!

-         Ты на эти рожи вокруг погляди. Если они думают не о том же, то я буду не я, а апельсин крашеный.

-         «Ну вот, ещё и этот апельсин. И чего пристал, спрашивается?» - рассеянно подумал он. – «И лезет же дурь всякая в голову».

-         А ведь ты, Сидор, прав. Не оставит он нас в покое. Больно уж рожа гнусная у того кабатчика была. Мне она сразу не понравилась. Ну не может человек с такой рожей быть примерным христианином, - проворчала из конца колонны Манька, скорчившаяся в седле и клюющая носом.